Юрий Сивуха — легендарный голкипер Желто-Синих отметил 60-летний юбилей

Экс-голкипер ФК Металлист 80-х годов ХХ-го столетия на днях отпраздновал 60-летний юбилей.

Как сообщает украинское издание «Сегодня», экс-голкипер ФК Металлист 80-х годов ХХ-го столетия а ныне футбольный специалист — Юрий Сивуха, рассказал о себе и своей футбольной карьере:

— Юрий Петрович, как отметили юбилей? Что подарили родные?
— Отметил скромно, в семейном кругу. А родные подарили радость общения, потому что мы в последнее время редко видимся. Приехал младший сын Максим, он работает массажистом в краматорском «Авангарде», старший, Олег, с семьей. Собрались все вместе — вот это подарок для меня. А еще трогательный презент вручила внучка Альбиночка. Нарисовала новогоднюю картинку: цифру 13 (Сивуха родился 13 января. — авт.), елочку и меня в костюме Деда Мороза с футбольным мячом.

— А когда вы взяли его в руки?
— Почти в раннем детстве. И сколько себя помню, во дворе, в школе — всегда стоял в воротах. Когда в 3-м или 4-м классе мы первый раз писали сочинение на тему «Кем я хочу стать», я, не задумываясь, написал: «Хочу быть футбольным вратарем». Сам не знаю почему — у меня в роду никогда не было спортсменов. Но мне это нравилось, и все. А моим кумиром в детстве был Виктор Банников. Мама меня всегда звала с улицы, если по телевизору показывали матч киевского «Динамо»: «Юрочка, домой! Баночка твоя играет!» Она его так называла (улыбается). Глядя на то, как Банников прыгает за мячом, мне тогда казалось, что он при желании может подпрыгнуть и сесть на перекладину. Правда!

— Потом доводилось с Банниковым лично общаться?
— Случалось. Помню, когда в 1995-м кировоградская «Зирка», где я заканчивал карьеру, вышла в Высшую лигу, он, как глава ФФУ, приезжал нас поздравлять. Награждал дипломами победителя первой лиги. Ну и перекинулись несколькими словами.

— Свою первую зарплату в «Металлисте» помните?
— 60 рублей — ставка стажера. Плюс по 3 рубля в качестве премиальных за каждую победу. Сейчас об этом смешно говорить, но тогда для 17-летнего пацана это были нормальные деньги.

— И на что потратили первый заработок? Отдали родителям?
— Ой, не скажу. Не потому, что не помню, просто хочу сохранить в секрете.

— Вас называли королем пенальти. Когда в ваши ворота пробивался 11-метровый, это еще не означало, что мяч окажется в воротах. Как вам это удавалось?
— Скажу честно, когда игрок бьет просто на силу — или низом, или верхом выше плеча — шансов почти нет. Но когда бьющий начинает «качать» и «укладывать» вратаря, то это 50 на 50, что вратарь выиграет эту дуэль. Голкипер тоже может попытаться «передернуть» игрока. Вот над этим мы, вратари, и работаем. Вы ж видели, как отражал пенальти Саша Шовковский? Так что это все условно — каждого вратаря, взявшего несколько 11-метровых, можно назвать королем.

— Но ведь в ваше время голкиперу вообще запрещалось двигаться до удара…
— Да, и за это наказывали. Например, в серии послематчевых пенальти в финале молодежного чемпионата мира-1977 из первых пяти ударов я отбил три. Но в двух случаях судьи заставляли перебивать, и мексиканцы забивали. И даже когда игрок соперника вообще не попал в створ, зарядив над перекладиной, все равно назначили перебивку, усмотрев в моих действиях движение до удара. И мексиканец забил! Это меня на какое-то время выбило из колеи. Во время десятого удара я, собравшись, снова отбил мяч и сразу посмотрел на ассистента арбитра, стоявшего за воротами. А он уже привычно показывает: «Перебить». Я за голову схватился: «Миленькие, да сколько ж можно!» И вдруг главный судья — знаменитый француз Мишель Вотро — утвердительно кивает: «Окей». Дескать, все было по правилам. Ну и после этого мы забили решающий пенальти и стали чемпионами мира. Я все это рассказываю, чтобы вы поняли, что любой вратарь не может среагировать на хороший удар без небольшого преждевременного движения. Иначе ты просто не успеешь ничего сделать.

— Вы после тренировок просили партнеров дополнительно побить вам с «точки»?
— Я не просил, все сами оставались. Так тогда было принято: в завершение каждой тренировки — пенальти. И ребята оттачивали технику ударов, и мы, вратари, учились читать, видеть, разгадывать. Это все навыки, которые потом не дают тебе думать: все делаешь на автомате, принимаешь решение за долю секунды.

— Вы на чемпионат мира ехали еще из «Металлиста» или уже из «Динамо»?
— Уже динамовцем. Нас в конце 1976 года вместе с Сережей Балтачой призвали в армию и направили в Киев. В нашем же призыве был и Саша Сопко, пришедший из «Кривбасса». Мы, новобранцы, все вместе жили год на базе «Динамо» на Нивках.

— Интересный момент: в той сборной СССР, что выиграла молодежный ЧМ-1977, было сразу пятеро харьковчан: вы, Бессонов, Балтача, Каплун и Крячко. Просто кузница талантов получается.
— А добавьте еще Баля, Сопко, Батича. Та сборная больше чем наполовину состояла из украинцев. Возможно именно по этой причине наш тренер Сергей Мосягин и назначил основным вратарем на турнире не меня, а Сашу Новикова из московского ЦСКА — чтобы не было засилья представителей одной республики. Весь групповой этап я просидел на лавке. Но факт, что я лучше отражаю пенальти, Мосягин держал в уме. И когда в полуфинале с уругвайцами дело дошло до овертайма, я заменил Новикова незадолго до его окончания. В финале история повторилась. И я, таким образом, внес свою небольшую лепту в общую победу.

— Что из Туниса тогда привезли кроме медали?
— То, чего нельзя было купить в Союзе. Помню, нам выплатили по $250 премиальных и дали день на «разграбление» магазинов. Покупали все, на что хватало денег: себе — модные в то время велюровые костюмы, солнцезащитные очки, шлепанцы-сабо, кое-что из аппаратуры, на сувениры — черные сигареты More, которые для всех были в диковинку.

— За победу на ЧМ вы получили звание мастера спорта СССР. Значок храните до сих пор?
— Нет, я его потерял. Точнее, у меня его украли. В начале 1990-х, когда я уже играл в Запорожье. У меня есть дурная привычка таскать все с собой. И вот там как-то вскрыли машину и «помыли» барсетку, в которой был в том числе и значок МС. Мне потом из Спорткомитета прислали справку о том, что у меня есть такое звание.

— За два сезона в «Динамо» за основной состав вы сыграли лишь однажды, в самом конце чемпионата 1978 года в домашнем матче с «Кайратом». Заменили Виктора Юрковского за 15 минут до конца, но за это время успели отразить пенальти.
— Было такое дело. Мяч прямо в меня полетел, ну я и отбил с перепугу (смеется). Но Юрковский мне после матча сказал: «Спасибо! Не испортил статистики».

— А в финале Кубка СССР-1978 запасным вратарем «Динамо» были вы?
— Да, и из Кубка пригубил вместе со всеми.

— Тогда почему ваш роман с «Динамо» оказался таким скоротечным?
— Знаете, попав в команду Лобановского, я посчитал, что уже всего в жизни достиг. Представьте себе, 18-летний мальчишка — в одной команде с небожителями. Мне порой казалось, что я вообще незаслуженно там нахожусь — у меня в те времена была низкая самооценка. И я вместо того, чтобы прогрессировать, что-то доказывать, недооценил себя, посчитав: «Да куда мне». Не проявил характер. Видно, мама не так воспитала. Был бы тогда теперешний ум, может, и сложилось бы все по-другому (тяжело вздыхает). Помню, Мосягин говорил: «С такими данными у нас нет второго вратаря в Союзе». Но, видно, нужно мне было тогда другую голову прицепить.

— Ваш уход из «Динамо» — инициатива Лобановского?
— Естественно. Зачем держать в команде человека, который не попадает в состав? Тем более что в Киев как раз пришел блеснувший в «Черноморце» Юрий Роменский, на подходе был молодой Сергей Краковский.

— Зато, вернувшись в «Металлист», вы на многие годы стали основным вратарем и любимцем харьковской публики.
— Понимаете, там, в отличие от «Динамо», у меня было право на ошибку. Евгений Лемешко в меня поверил и дал возможность прогрессировать, учась на своих ошибках. Точно так же, как сейчас дали такой шанс Андрею Лунину в «Заре». У этого мальчика, кстати, тоже харьковчанина, пока не хватает игрового опыта, в экстремальных ситуациях он играет 50 на 50. Но когда он наиграется, научится быстро принимать правильные решения, начнет щелкать эти моменты. Вот так и я: в первых играх ошибался, болельщики на трибунах хихикали. Но, тем не менее, раз-два-три — и пошло.

— То, что Лемешко сам был бывшим вратарем, вам помогало или наоборот?
— Филиппович никак не вмешивался во вратарские дела. Только говорил: «А я бы попробовал вот так». А еще оставался после каждой тренировки и просто уничтожал нас: бил, бил и бил. У него был хороший удар, с разных позиций, с подкрутками. Если он не забивал из-за штрафной, бил с 11 метров. Не забивал с 11-ти — бил с 5 метров. А мы пластались. Понаблюдать за этим шоу за воротами собиралась целая компания. А нам каково, представьте: мало того, что тренировку отбыл, так тебя еще 40 минут сверхпланово дубасят. Но польза от этого была: ты учился не бояться, лез на мяч грудью, лицом.

— А в игре бывали случаи, когда мячом лицо разбивали?
— Ну, а у кого их не было? Помню, играли в Москве с «Динамо», и мне Газзаев метров с трех лупанул. Я бросился ему в ноги и получил мячом прямо в нос — так здорово было (смеется). Все занемело, сопли красные текут, но в душе гордость распирает — я выручил!

— В победном для «Металлиста» розыгрыше Кубка СССР-1988 вы отстояли почти весь турнир. Вытащили тяжелейший выездной полуфинал с «Жальгирисом» (2:1). Но финал против «Торпедо» играл Игорь Кутепов. Почему?
— На предыгровой тренировке я потянул икроножную мышцу. Возможно, я тогда чуточку сглупил. Надо было попросить врача сделать укол, выйти, а там — так получится. Но я подумал: «Если есть мальчик на двух ногах, то от него будет больше пользы, чем от меня на одной». И поскольку «Металлист» в результате победил, то это решение, наверное, было правильным. Да, для самолюбия это, конечно, был удар, но раз команда выиграла, значит, я все делал правильно.

— Кстати, а какое у вас было прозвище в команде?
— Сивый, хотя к седине моя фамилия отношения не имеет. Сивуха — это неочищенная водка или самогон, где присутствуют сивушные масла. У меня папа из Беларуси, у них полдеревни — Сивухи. Наверное, производством самогона занимались.

— Перед самым распадом Союза, в конце 1980-х — начале 1990-х, многие опытные футболисты уезжали доигрывать за границу. У вас не было предложений?
— По окончании сезона-1988, когда мы разошлись с «Металлистом», мне позвонил бывший администратор «Динамо» Александр Петрашевский, в то время работавший селекционером в московском «Локомотиве». Говорит: «Давай, приезжай к нам. У нас проблемы — Черчесова «Спартак» забирает, а второй вратарь — совсем «зеленый». Нам нужен «дядька», чтобы пацан годик-другой под тобой поиграл. Натаскаешь его, и мы тебя отправим за границу». Но я такой человек — не люблю уезжать далеко от дома. Поэтому колебался. И тут мне звонит Геннадий Жиздик из Запорожья: «Старый, что тебе нужно? Ну куда ты поедешь? А до нас 300 км. Я тебе дам «колеса», немного денег. Тут такая банда собирается!» Я и поехал. Тогда в «Металлурге» действительно хорошая команда была, дружная: Таран, Наконечный, Башкиров, Вернидуб, молодой Скрипник. Мы в высшую лигу Союза вышли, неплохо выступили в первом чемпионате Украины. Но потом Жиздик умер, и все рассыпалось.

— А за ветеранов вы когда в последний раз играли?
— Лет пять назад. Завязал с этим делом, когда Михаил Иванович Фоменко пригласил работать в сборную. Решил: «На мне теперь такая ответственность, не дай бог травмироваться».

— Но я помню, как на предыгровой тренировке перед выездным матчем с Черногорией (4:0) в отборе к ЧМ-2014 вы встали в ворота и очень неплохо отработали. Даже подумалось тогда: «А ведь Сивуха спокойно мог бы играть еще где-то во второй лиге».
— Ну, там и ребята были молодцы, что не дубасили в стиле Ракицкого, не отбивали руки (смеется). Знаете, у меня перед тем матчем такой подъем был! Вот чувствовал, что мы их порвем. И решил ребят как-то встряхнуть: «А ну, давай! Несильно! Еще! Еще!» Тем не менее перед следующей игрой уже сам Михаил Иванович на меня смотрит: «Ну что, для фарта надо пойти постоять». Я смеюсь: «Не-не, то был просто душевный порыв».

— Сейчас, когда уже прошло время и остыли страсти, не могу не спросить: почему все-таки мы провалили Евро-2016? Вячеслав Шевчук, например, сказал, что обстановка в сборной была нездоровая из-за того, что все понимали: раз Шевченко уже в команде, значит, Фоменко — отработанный материал. А потому ни его самого, ни его слова всерьез никто не воспринимал. Мол, Фоменко это чувствовал и терял контроль над ситуацией. Вы согласны?
— Я читал это интервью Славы. По сути все верно: по факту тренерская рокировка произошла еще до Евро. А потому многие игроки, особенно молодежь, вышли из подчинения и относились к наставнику без подобающего уважения. Хотя я ведь помню, когда мы только приняли сборную в 2013-м, футболисты Фоменко в рот заглядывали, выполняли все, что он требовал. Уверяю вас, что и во Франции Михаил Иванович делал все то, что должен был. И бразды правления из рук он не упустил. Он такой человек, что его не свернешь ни влево, ни вправо, ни задний ход не заставишь включить. Своему мнению он никогда не изменяет. А то, что на Евро до футболистов не удалось достучаться — так это уже другой вопрос. Конфликт накануне чемпионата между Ярмоленко и Степаненко тоже не добавил команде положительного настроя.

Но самый основной момент, на мой взгляд, — не нужно было убирать из команды Александра Заварова. Он пользовался у ребят непререкаемым авторитетом, многих хорошо знал лично, мог найти нужные слова, настроить. Мы с ним потом разговаривали, он говорит: «Я бы их за горло взял».

Ну, вы ж видели, как мы играли: вроде и неплохо, но без злости, без того, чтобы вцепиться в результат зубами. Как это сделали с нами ирландцы. Я был ошеломлен: они как начали с первых минут прессинговать, так и давили, прыгали до самого конца. Вспоминаю французов в ответном матче плей-офф в 2013-м. Перед игрой проходили мимо, а у них глаза — бешеные, безумные, как будто каких-то пилюлек наелись. Друг друга заводят: «Сейчас мы их разорвем!» Когда у людей такой настрой, играть против них очень сложно.

— Покинув после Евро сборную, вы недолго поработали в казахском «Актобе». Что-то почерпнули от пребывания там?
— Поехал туда по приглашению Игоря Рахаева, который был главным тренером. Со всеми нами подписали годичные контракты. В Казахстане так принято: все контракты — на год, потом переподписывают. Но у нас в «Актобе» не получилось. Почему? Незадолго до нашего появления бывший президент клуба попал под суд за какие-то недостачи. Плюс у них, видимо, были какие-то старые прегрешения. Потому что судьи к нам относились — что дома, что в гостях — слишком предвзято. Не скажу, что откровенно засуживали, но постоянно потихоньку «душили». Поэтому нам не было помощи ниоткуда. И мы, пока входили в курс дела, в одном месте получили оплеуху, в другом, и нас поменяли на других тренеров. Тем не менее получил удовольствие от того, что опять увидел там полные трибуны. Плюс снова оказался в бюджетном клубе, чего у нас сейчас нет. В Казахстане только пара ведущих команд имеет частных владельцев, остальные — муниципальные. Поэтому там все четко, никто никого не обманывает, в полном объеме получаешь все, что у тебя прописано в контракте, и расстаешься с людьми цивилизованно.

— Продолжая тренерскую тему. Руслан Худжамов — лучший из ваших воспитанников?
— Ну, не воспитанник, а подопечный: не я ведь закладывал в него азы футбола. Рустам попал ко мне в ФК «Харьков», имея за плечами школу «Динамо». Что-то мне у него нравилось, что-то нет, но в процессе совместной работы мы нашли общий язык. Когда от тренеров на него сыпались шишки, я старался его поддержать. Все было. Но я считаю так: я никого не могу научить, а вот они могут научиться: если готовы воспринимать, впитывать. Вратарский тренер — это больше помощник. Он не столько учит, сколько развивает сильные качества. Сам вратарь не может взглянуть на себя со стороны, и ты ему в этих моментах помогаешь: правильная стойка, правильный выбор позиции, другие вратарские нюансы. И чем выше класс твоего подопечного, тем быстрее он все это усвоит.

— Чем занимаетесь сейчас?
— После Казахстана вернулся в Харьков. А тут было место в команде «Металлист Юниор», это дубль «Металлиста 1925». Сейчас я работаю там тренером вратарей.

— Вам не снятся по ночам мячи, которые вы не отбили?
— Нет, часто снится сон, что мне вот-вот выходить на поле, а я бутсы найти не могу. И знаю, что там все уже ждут, мне бежать надо. И я все это переживаю. Просыпаюсь и говорю сам себе: «Ну ты неуемный!»